Аргонавт - Страница 14

– Изволите быть психометристом, сударь? – вежливо осведомился Бестужев в надежде кое-что понять.

Незнакомец бросил на него быстрый, цепкий взгляд:

– Ого! Я не ожидал встретить в этом скопище мешков с золотом посвященного человека…

Бестужев скромно поклонился – оказалось, он первым же выстрелом угодил в «яблочко». Психометристами, по авторитетным разъяснениям миледи (подтвержденным господином магом), звались субъекты, которые, взявши в руку некий предмет, оккультным способом извлекали из него знания об истории данного предмета, сколько бы веков она ни насчитывала, да вдобавок, изволите ли видеть, о том, что вокруг сей вещички века и десятилетия назад происходило. По твердому убеждению Бестужева, подобные субъекты звались несколько иначе, в чисто медицинских определениях, но он, разумеется, вслух свое мнение высказывать не стал…

– Вот, извольте! – так быстро, что Бестужев не успел ничего предпринять, незнакомец сунул ему в ладонь свою странную фигурку и заставил сжать вокруг нее пальцы. – Как на ваш взгляд? Сосредоточьтесь и скажите…

«Шмякнет он мне сейчас в ухо от всей дури, – грустно подумал Бестужев. – И полицейского не дозовешься, откуда они тут…»

– Ну? – заговорщицким шепотом спросил незнакомец. – Вы ведь ощущаете? Я сразу определил по вашему лицу…

Он пока что не проявлял поползновений к рукоприкладству, торчал рядом, посверкивая глазами, как две капли воды напоминая того самого безумного ученого из фантастических романов. Даже нетерпеливо притопывал, выделывая пальцами странные пассы, ничуть не вязавшиеся с его респектабельным обликом.

– Ну, что же вы?

Быстренько освежив в памяти все услышанное за столом леди Холдершот, Бестужев, тщательно подбирая слова, произнес:

– Безусловно, вибрации…

– Вибрации? – поморщился незнакомец. – Вам угодно так это называть?

Обретя некоторую уверенность, Бестужев твердо сказал:

– Тысячу раз простите, но та школа, к которой я принадлежу, всегда употребляла именно это определение…

Кажется, он вновь угодил метко. Незнакомец, ничуть не рассердившись, сговорчиво покивал разлохмаченной головой:

– Ну, в конце концов, терминологические различия тут не играют никакой роли… Главное, вы ведь чувствуете?

– Да, – сказал Бестужев. – Вне всякого сомнения…

Он хотел вернуть фигурку, но незнакомец только крепче сжал на ней его пальцы:

– Зло… Эманация зла… Нарастающего, крепнущего… Не так ли?

– О да, – сказал Бестужев надлежащим тоном. – Безусловно…

Взирая на него, вне всяких сомнений, благожелательно, со всем расположением, незнакомец забрал у него фигурку, бережно упрятал в потайной карман черного сюртука и сказал уже другим тоном, насквозь деловым:

– Вы подтвердили мои первоначальные изыскания, молодой человек. Никаких сомнений… Это несчастное судно обречено. Если не принять надлежащих мер, Нью-Йорка мы не достигнем.

– Почему? – с искренним изумлением вопросил Бестужев.

Вежливо взявши под локоток, странный незнакомец неспешно двинулся бок о бок с ним по палубе, негромко вещая:

– Вы же почувствовали растущую эманацию зла? Но вот о его природе наверняка не догадываетесь, да и откуда вам… Вы еще молоды, простите великодушно, и вряд ли далеко продвинулись по избранному пути…

В общем, он ничем не напоминал умалишенного, его речь лилась плавно, неторопливо, в движениях не усматривалось свойственной умалишенным суетливости. И все равно с таким следовало держать ухо востро: оккультист как-никак, мало ли что…

– Я и не претендую на совершенство, – сказал Бестужев, чтобы не затягивать паузу.

– Не обижайтесь, у вас еще все впереди, – ободряюще похлопал его по локтю незнакомец. – Познание требует долгих лет… Позвольте представиться: профессор Гербих из Гролендоргеймского университета. Это в Баварии.

«Так, учтем, – молниеносно пронеслось в голове у Бестужева. – За немца себя выдавать, похоже, не стоит… Мало ли что…»

– Очень приятно, господин профессор, – сказал он. – Меня… меня зовут Михаил Иванов, я из Шантарска… Это в Сибири.

– Состоите при тамошнем университете? – осведомился профессор.

– Видите ли… Университета там пока что нет.

– Чем же вы занимаетесь?

– Вульгарной прозой жизни, далекой от высокой науки, – ответил Бестужев, не раздумывая. – Я торговец…

Он напрасно надеялся, что сей ученый муж, узнав о столь прозаических занятиях собеседника, немедленно оставит его в покое. Профессор, не выпуская его локтя, продолжал непринужденно:

– В конце концов, это не имеет никакого значения, способность осязать тонкий мир не зависит от университетского диплома. Один из лучших психометристов, какого я знал в Баварии, был простым извозчиком, даже не особенно и грамотным… Гораздо ценнее то, что вы способны полной мерой ощущать сопричастность к иному… Корабль обречен, молодой человек. Вы ведь почувствовали вибрации зла, исходящие из трюма…

– А что там? – спросил Бестужев.

Он покорно шагал рядом с профессором, охваченный вялым равнодушием: его миссия начинала казаться проваленной, он взвалил на себя непосильную для одиночки ношу, окружающее порой представало навязчивым сонным кошмаром. Среди гуляющих, которых становилось все больше, он не видел тех, кого жаждал увидеть, – а вот странноватый молодой человек все так же маячил на значительном отдалении, крайне бездарно осуществляя некое подобие слежки…

– В трюме находится египетская мумия, – сказал профессор, чуть понизив голос. – Мумия проклятого всеми тогдашними богами верховного жреца Ипувера, в своей дерзости попытавшегося проникнуть в секреты, которых он был недостоин. Тамплиеры в свое время вывезли ее в Европу, наверняка пытались использовать в своих ритуалах… Чем для них это кончилось, известно. Мумия, если можно так выразиться, стала путешествовать по разным странам, переходя к разным хозяевам, от алхимиков к откровенным авантюристам, от королей к плебеям…